Инвестировать ли в прошлое?
Экономические перипетии последних лет отразились и на такой скрытой от взоров широкой публики сфере как торговля антиквариатом.
2 апреля завершил свою работу 42-й Российский антикварный салон, проходивший под патронатом Министерства культуры РФ. Этот проект уже более двадцати лет два раза в год объединяет в столице, в Центральном Доме художника ведущие антикварные галереи страны. В ряду 240 галерей весеннего салона был представлен и Петербург.
И в ходе салона, и по его итогам профессиональные издания, эксперты были крайне сдержанны и немногословны в оценках, а обсуждения на интернет-форумах шли в режиме паники. Их участники писали о скудном выборе вещей, о скромных объемах и ассортименте. Многие даже предрекали скорое закрытие салона.
Действительно, выгодное ли это занятие в кризисные времена: антиквариат? Стоит ли в него инвестировать? Каковы тенденции, мода и перспективы развития антикварного рынка? Об этом мы поговорили с ведущими петербургскими антикварами.
ВИШЕНКА НА ТОРТЕ
В сознании лю
дей, далеких от коллекционирования и собирательства, антикварный рынок, наверное, ассоциируется либо со складом забытого старья из бабушкиного сундука, либо – с прихотью, с занятием тех, кому некуда деньги девать. Эти образы навеяны литературой и тем, что рынок торговли антиквариатом, предметами искусства – одна из самых скрытых от широкой публики сфер деятельности, до конца понятная лишь ее участникам и знатокам.
Но мир меняется, меняется рынок и требования к его участникам. Если еще лет 20 назад в Петербурге было два десятка магазинов антиквариата, то теперь, по мнению Игоря Полторака, президента Петербургской ассоциации антикваров, владельца галереи на Невском проспекте, их насчитывается от 150 до 200. Владельцы многих из них серьезно и ответственно подходят к своему занятию. Однако коллекционеров, которые собирали действительно антиквариат и продолжают это делать, сейчас немного.
«Меньше их становится в первую очередь потому, что действительно серьезные коллекционеры и собиратели уже составили свои коллекции и собрания. Сейчас покупают то, что называется вишенкой на торте, а таких вещей, в принципе, не бывает много, – говорит Игорь Полторак об этих «приятных дополнениях» и «последних штрихах» уже сформированных коллекций. – И коллекционеры с именами и с авторитетом не будут покупать все подряд, разве что – нечто экстраординарное».
МОДА НА МАСТЕРА
В антиквариате существует и такое явление как модные тенденции. По мнению экспертов, первые имена в русской живописи – Шишкин, Айвазовский, Левитан, Саврасов – всегда в такой же моде, как и изделия Фаберже. И хотя за последние три года уровень цен на антикварном рынке даже на этих мастеров упал почти на 50 процентов, сейчас он выравнивается, высокие цены возвращаются. Одно время был бум на советский агитационный фарфор, сейчас он почти прошел.
В последние годы возникло и такое явление как узкая специализация. Например, коллекционирование русской кабинетной бронзы: изделия работы Лансере, Клодта, Базена – сейчас очень востребованы, цены на них высокие. Или идет специализация по мастерам: работы выдающегося мастера эмали Федора Югина, который сотрудничал, в том числе и с Фаберже, создал уникальный дизайн эмалей, коллекционеры собирают по периодам его творчества. По-прежнему высок спрос на советскую живопись 20-30-х годов.
Сейчас на антикварный рынок приходят, преимущественно, люди из бизнеса. Им антиквариат интересен в первую очередь как выгодные инвестиции.
«Но инвестиции в антиквариат, в произведения искусства, имеют характерную особенность – нужно, чтобы вещь покупателю нравилась, – считает Игорь Полторак. – Это некие эмоции, оправданные логикой бизнеса, а не наоборот – дай-ка я инвестирую, и не важно во что. Ведь почему и на Фаберже, и на русскую живопись цены хоть и колеблются, но растут? Покупателям это нравится, а потребность в удовлетворении своих эстетических надобностей изначально заложена в человеке, и даже если деньги не будут стоить ничего, настоящий антиквариат сохранит свою цену».
ПАДАЕТ? НАДО БРАТЬ!
По мнению Геннадия Архипова, владельца еще одной петербургской галереи, участники антикварного рынка давно привыкли к кризисам и колебаниям цен, к перепадам моды и настроений покупателей.
«Кризисные времена были всегда и во всем мире, особенно в искусстве. Вспомните 1980-е годы, когда из Скандинавии пришла тотальная мода на минимализм, – напоминает специалист. – Этот минимализм просто вырубил рынок искусства. Именно в те годы работы художников «Барбизонской школы» вообще перестали что-нибудь стоить, и сейчас цену имеют разве что мастера первого ряда – Жан Батист Коро, например.
Падение цен – обычное явление в бизнесе, коммерции, где действует известный принцип: покупать надо на падении, продавать на взлете. Как в старом анекдоте про умирающего брокера, который спрашивает детей: «Что там за окном?». Дети: «Снег падает!». Брокер: «Падает – значит надо брать!».
«Сейчас во всем мире происходит переоценка ценностей, и мы не знаем, что останется в числителе, что в знаменателе, – продолжает Геннадий Архипов. – Хотя классика остается классикой, она всегда будет в цене, потому что ее мало и на всех не хватит. Подлинные Айвазовский, Шишкин – всегда будут стоить дорого. Как с мировой классикой – попробуйте купить подлинного Рафаэля! Модильяни пока есть на рынке, но скоро и он исчезнет».
ОТ СТАЛИНИЗМА – К ВИЗАНТИЗМУ
Антиквариат – часть мировой культуры. Он также подвержен смене стилей и направлений.
«Сейчас многое идет от архитектуры, она влияет на наш вкус, на интерьер дома, – говорит Геннадий. – Современная архитектура тянет за собой и особый дизайн. Карл Росси, например, рисовал в новом здании даже дверные ручки. Теперь покупатель получает пустую коробку, и все решает сам – или с помощью современного дизайнера, и людям не очень нужна антикварная мебель. Если в сталинскую архитектуру очень хорошо вписывался мебельный ампир эпохи Александра Первого, бидермейер времен Николая Первого, сейчас эта мебель мало кому нужна, ее практически не покупают, цены падают».
Впрочем, по мнению специалистов, новый стиль, прямолинейный и лапидарный, сложившийся под влиянием холодного скандинавского минимализма, уже утомляет потребителей. И сейчас даже ультрасовременные дизайнеры начинают «вставлять» в прямые линии антикварные вещи – чтобы сделать интерьер теплее, человечнее.
Россиянам, на чьи эстетические пристрастия весьма повлияла Византия, ближе по духу восток Юго-Западной Азии, говорят специалисты о тяге соотечественников к ярким краскам и вычурным линиям. У предметов из «Тысячи и одной ночи» есть перспектива, хотя и не скорая.
