Адвокат Александр Зимин: «Право не для всех»
Адвокат Александр Зимин. Фото из личного архива
Последовавшее за введением западных экономических санкций изъятие активов и имущества у российских бизнесменов – наглядная демонстрация того, как европейская правоприменительная практика может развернуться в любую сторону. Об этом, а также о роли суда присяжных в делах по экономическим преступлениям в России «БД» поговорил с известным петербургским адвокатом Александром Зиминым.
– Изъятие имущества и заморозка активов – создает ли это некий прецедент, который в дальнейшем может быть расширен и действовать в отношении владельцев бизнеса меньшего масштаба?
– Во‑первых, это прецедент грубейшего нарушения любых норм права – как международных, так и национальных государств, которые ввели соответствующие санкции. Тем более санкции, которые не касаются ординарного правонарушения, – они касаются развязывания, как считает коллективный Запад, агрессивной войны. Никогда частное лицо, не относящееся к политической элите государства и не имеющее реальных рычагов воздействия на процессы в происходящих политических отношениях, не может подвергаться каким‑либо международным санкциям. Эти санкции в действительности выражают русофобское, абсолютно наплевательское отношение ко всем высшим нормам права и подтверждают, таким образом, всю степень презрения и неуважения к нашей стране и нашему народу, одними из лучших представителей которого являются предприниматели.
Что можно сказать про эти санкции? Они введены в отношении индивидуально не определенного круга лиц, который может идентифицироваться только по признаку гражданства. На практике это привело к тому, что в отношении рядовых граждан России, в частности, введены ограничительные меры, препятствующие распоряжению своим банковским счетом, открытом в иностранном банке задолго до всех событий. Если мы говорим о российских владельцах бизнеса, расположенного в юрисдикции Европейского союза, то они сталкиваются с другими ограничительными мерами, которые введены национальными регуляторами абсолютно произвольно. Большинство иностранных адвокатов, наших коллег за рубежом, едины во мнении, что текущее положение больше напоминает события «Хрустальной ночи» 1938 года в Германии и никакого отношения к законности все это не имеет. Европа навсегда разрушает имидж пространства свободы и права, которым называла себя после 1949 года, когда возник Совет Европы, а также последующие институты межъевропейского и панъевропейского взаимодействия. У нас не должно быть никаких иллюзий насчет того, что сейчас происходит и является ли территория Европы местом «свободы и права» в действительности.
– Решения об изъятии и заморозке активов и имущества российских бизнесменов были вынесены в очень спешном и одностороннем порядке, и вряд ли можно говорить о том, что проводились тщательные разбирательства. Можно ли назвать это вопиющим случаем для права в целом, безотносительно политического контекста?
– Это вопиющий случай. Лицо может подвергаться санкциям за совершенное правонарушение лично им. Какое нарушение, например, норм международного публичного права совершил любой из бизнесменов – представителей крупных российских компаний? На каком основании сейчас ставится вопрос ответственности российских граждан за действия Российского государства, которые не признаны противоправными Международным судом ООН? Очевидно, что никаких убедительных ответов у коллективного «пространства свободы и права» на перечисленные вопросы нет.
– Какие есть возможности у российских бизнесменов, чьи компании присутствуют на международном рынке, защитить свой бизнес?
– В текущей политической ситуации нужно выводить активы из Европы в Российскую Федерацию, насколько это возможно, потому что в российской юрисдикции сейчас может быть гарантирован достаточный уровень правовой защиты. Однако предпринимателям все равно стоит обращаться в зарубежные суды, поскольку необходимо задействовать все инструменты правовых средств для защиты российского делового сообщества. И обращения в зарубежные юрисдикционные органы, в том числе суды, напрямую относятся к этому вопросу.
– Какие инструменты есть у российских адвокатов, чтобы помочь своим клиентам в международном поле?
– По законодательству практически всех государств, адвокатура – это национальный институт. Необходимо быть гражданином страны, в редких случаях, если вы являетесь иностранным гражданином, нужно пройти процедуру допуска к участию в адвокатском сообществе того или иного иностранного государства. Проблема в том, что сейчас Министерство юстиции готовит предложение аннулировать аккредитацию всех иностранных адвокатов и адвокатских образований, которым раньше было разрешено вести деятельность на территории РФ. Конечно, это будет определяться по критерию «дружественная или недружественная страна». Однако учитывая, что практически вся Европа, за редким исключением, является недружественной по отношению к Российской Федерации, европейская адвокатура, которая ранее была допущена до процессов в российском правовом поле, скорее всего, будет отведена. При этом мы должны понимать, что точно такие же ответные меры будут предприняты за рубежом.
– Какова основная цель инициативы введения суда присяжных в экономических преступлениях? Насколько это необходимо в России?
– К сожалению, это пока что только инициатива. Однако председатель Верховного суда Вячеслав Лебедев еще в феврале 2020 года объявил о готовности не просто к рассмотрению уголовных дел об экономических преступлениях с участием суда присяжных, но и дел о всех особо тяжких преступлениях. Поэтому уже более двух лет мы ждем поправок в уголовно‑процессуальное законодательство.
– Может ли суд присяжных изменить процент оправдательных приговоров и сделать суд более гуманным? Или, наоборот, присяжные могут стать «отягчающим фактором» при принятии судебного решения?
– Сейчас экономические преступления к компетенции присяжных не отнесены. А что отнесено? В первую очередь убийства и тяжкие телесные преступления, повлекшие по неосторожности смерть потерпевшего. Механизм совершения этих преступлений гораздо более очевиден, чем любое дело об экономическом деянии. В этих уголовных делах с более очевидным механизмом совершения преступления процент оправдательных приговоров колеблется от 32 до 37. Для сравнения: показатель без присяжных составляет 0,69‑1,09%. Поэтому, мягко говоря, можно даже не обсуждать влияние суда присяжных на судебную статистику.
– Может ли произойти обратная ситуация, где присяжные не будут готовы проявить меры снисхождения конкретно к предпринимателям?
– Да, может быть. Но это, знаете, как с вакцинацией. Мы вакцинируемся, однако существует какое‑то количество побочных отрицательных эффектов. Да, присяжные могут не проявить никакого сострадания. Но это тот риск стороны защиты, который и характерен для любого состязательного процесса. Не убедили присяжных, не раскрыли особенности личности своего подзащитного – не создали благоприятную атмосферу для ведения процесса. Это же все имеет значение в разбирательстве.
– Что можете сказать о компетенции присяжных? Насколько будет сложно формировать состав, который разбирается в тонкостях разных сфер бизнеса и праве одновременно?
– Присяжные не решают вопросы права. Нет, они оценивают только факты: доказано/не доказано. И после того, как они сказали «не доказано», – оправдательный приговор. «Доказано» – как квалифицировать то, что доказано, и какое наказание за это назначить – решает только профессиональный судья без участия коллегии присяжных заседателей. А в вопросе «доказано/не доказано» мы, как граждане, имеющие определенный жизненный опыт, образование и вообще представление, что такое хорошо и плохо, точно разберемся, никаких сомнений в этом нет.
Если мы говорим о компетенции суда присяжных как института, то он нуждается во всемерном расширении. И в первую очередь по делам об экономических преступлениях. Если мы говорим о подготовке каждого конкретного присяжного заседателя, то ничего специального не требуется. Защита обязана представить доказательства по делу максимально просто, а также ясно изложить видение того, что же произошло, чтобы это понял любой простой человек.
Справка: Александр Зимин – Санкт-Петербургский адвокат, кандидат юридических наук. Представляет интересы доверителей в Конституционном и Верховном судах Российской Федерации, а также защищает предпринимателей по уголовным делам об экономических преступлениях.
Материал подготовила Ксения Сборова
