ИНЖЕНЕР ЗОЛОТОГО РУБЛЯ
В 1865 ГОДУ ВОЕННОЕ ВЕДОМСТВО РОССИИ РЕШИЛО МОДЕРНИЗИРОВАТЬ ОХТИНСКИЙ ПОРОХОВОЙ ЗАВОД. ДУХ ТОЙ ЭПОХИ БЫЛ ВО МНОГОМ СОЗВУЧЕН НЫНЕШНЕМУ: НАЧАЛИСЬ «ВЕЛИКИЕ РЕФОРМЫ» АЛЕКСАНДРА II, И, КАК СЕГОДНЯ, МНОГО ГОВОРИЛИ О ПОДДЕРЖКЕ ОТЕЧЕСТВЕННОГО ПРОИЗВОДИТЕЛЯ, РАЗВИТИИ ТЕХНОЛОГИЙ, ИМПОРТОЗАМЕЩЕНИИ.
Импортозамещение – век XIX
В полном соответствии с этой линией поставки оборудования для завода было решено распределить среди российских промышленников. Объявили конкурс – и его результаты красноречивее всего показали истинное состояние российской индустрии. Заказы получили владельцы петербургских заводов: англичанин Василий Норман, датчанин Эдуард Клифус, немец Густав Лесснер и швед Людвиг Нобель. По правде говоря, это был цвет, сливки тогдашнего российского машиностроения.
Что еще показательнее – среди военных не нашлось специалиста достаточно компетентного, чтобы возглавить и курировать предстоящую реконструкцию. Руководство процессом было вверено штатскому человеку, преподавателю математики Ивану Алексеевичу Вышнеградскому, который к тому же лично спроектировал значительную часть необходимых машин. Работу, занявшую почти три года, он вел четко, педантично, любые попытки подрядчиков повысить цены, ссылаясь на колебания стоимости денег, пресекал жестко, отбирая заказы у одних и передавая другим, одним словом, показал себя не только как инженер, но и как руководитель. Именно это дело открыло перед Вышнеградским перспективы, о которых раньше он едва ли мог и мечтать.
С низкого старта
Иван Вышнеградский родился в семье настоятеля одного из храмов Вышнего Волочка. Но, видимо, отцовский путь увлекательным ему не показался: после трех лет в Тверской духовной семинарии юноша отправился в столицу получать второе образование. В Петербурге Вышнеградский поступил в Главный педагогический институт, однако не на гуманитарный, а на физико-математический факультет.
Здесь с ним произошла встреча из разряда тех, которые называют судьбоносными: читавший в институте лекции академик Остроградский отметил студента, учившегося с отличием, и помог ему получить первую в жизни должность – преподавателя математики во Втором кадетском корпусе. Так был решен важный для любого выходца из провинции вопрос, как закрепиться в столице.
С образованием будут связаны последующие тридцать с лишним лет жизни Вышнеградского, но это отнюдь не значит, что педагогика стала единственным делом его жизни. Он начал заниматься наукой, прежде всего теорией машиностроения, а для дополнительного заработка выступал с публичными лекциями; курс популярных бесед о машинах, который он читал в петербургском Пассаже, принес автору известность и был издан книгой. Военные тоже заметили, что этот математик – нечто большее, чем просто учитель, и стали привлекать его для консультаций по сложным техническим вопросам.
Чтобы не жить на одну зарплату
Успехи по службе, получаемые в положенный срок чины и даже награды не могли принципиально решить другую жизненную проблему – состоятельности. Жалование даже у чиновников высокого ранга, вопреки их положению, было скромным, и на фоне многих коллег, обладавших фамильными состояниями, Вышнеградский оставался откровенно бедным. А жизнь в «блистательном Санкт-Петербурге» стоила очень и очень дорого.
Когда завершилась эпохальная во многих смыслах реконструкция Охтинского порохового завода, Вышнеградский был уже зрелым человеком: ему исполнилось тридцать семь лет. Возраст, считающийся «роковым» для поэтов, для математика стал началом эпохи расцвета. Он суммирует накопленный опыт и издает фундаментальные книги по механике. Имя начинает работать на него. А поскольку служебные обязанности не препятствуют принятию заказов от частных компаний, Вышнеградский выполняет ряд технических проектов для железных дорог и заводов.
Безусловно, отличный, если не гениальный механик Вышнеградский без труда нашел бы себя в промышленности, где специалист его уровня мог рассчитывать на жалование, в разы превосходящее казенное. Но, то ли сознавая, что у государственной службы есть и свои очевидные преимущества, то ли по каким-то другим причинам он не стал искать себя в этой области, которую, хотя бы как теоретик, знал досконально. Утонченный ум нашел себе другое и, как вскоре оказалось, заведомо более выгодное применение – может, именно в этом и кроется ответ на вопрос, почему Вышнеградский не погрузился в мир машин.
Александровские реформы оживили не только промышленность: в стране стремительно рос финансовый рынок, и появившиеся акции, облигации, всевозможные билеты, векселя и другие бумаги сулили быстрое обогащение. В Петербурге наряду с официальной фондовой биржей на Васильевском острове появилась и теневая, в трактире Демута на Большой Конюшенной, где в относительно легальных условиях ежедневно проворачивались большие и малые сделки. Здесь крутились и случайные ловцы удачи, и профессиональные игроки, и весьма солидные господа – последние, впрочем, пользовались услугами доверенных лиц. На пике взлетов и падений в этот период были акции железнодорожных обществ, а здесь Вышнеградский мог не только просчитать всё теоретически – что еще важнее, он знал эту сферу изнутри.
Иван Алексеевич стал воплощением поговорки «Деньги любят тишину». Человек, всегда находившийся на виду, занимавший самые разные публичные должности, в том числе посты в советах директоров ряда акционерных компаний, личные финансовые дела вел предельно непрозрачно. Вопрос о том, сколько у него денег, так и остался без заслуживающего доверия ответа. Суммы назывались разные, рейтингов, подобных современным, тогда не существовало, а консенсус на этот счет можно приблизительно сформулировать так: полувековой юбилей профессор Вышнеградский встретил миллионером с пассивным доходом куда большим, чем его совокупные жалования на различных государственных должностях.
Имперский масштаб
Фотографий Вышнеградского сохранилось совсем немного, и они представляют собой характерный контраст с его парадными портретами. Настоящий Вышнеградский – персонаж, мягко говоря, малосимпатичный: суров, сух, из-под кустистых бровей смотрят пронзительные и весьма недобрые глаза. Впрочем, в общении, как вспоминают современники, он был довольно искусен, умел и быть обходительным, и ненавязчиво получить нужную (в том числе для финансовых игр) информацию, а ценили его точно не за внешность: профессор был из той категории людей, даже краткое перечисление дел которых выходит за рамки любой статьи. Он был педагогом, ученым, инженером, финансистом, инвестором, теоретиком и практиком образования, публицистом и общественным деятелем – «финансист, титан и стоик» в одном лице. Именно его активность в публичном пространстве, прежде всего выступления по вопросам финансовой политики, а также широкие связи, в числе которых со временем появились и «особы, приближенные к императору», позволили ему занять максимально высокое положение, доступное человеку без родословной.
Любой россиянин, прилежно изучавший школьный курс истории, на вопрос, кто перевел валюту Российской империи на золотое исчисление, ответит: Витте. Формально это правильно. Куда меньше людей вспомнят, что той денежной реформе предшествовала как минимум десятилетняя работа по упорядочению и укреплению государственной финансовой системы, и основу для золотого рубля заложили два предыдущих министра финансов – Бунге и сменивший его в 1887 году Вышнеградский.
Возможно, он видел экономику как механическую систему, которую следует точно рассчитать и грамотно отладить. Столпов политики Вышнеградского было несколько: снижение бюджетного дефицита, протекционистские пошлины и уже знакомое импортозамещение, повышение налогов, конверсия государственного долга с уменьшением стоимости его обслуживания, увеличение экспорта, прежде всего главного российского товара – зерна… Всё в интересах наполнения государственной казны и стабилизации рубля.
Большая часть задуманного Вышнеградскому удалась, причиной же главной неудачи стало то, что и в наше время с трудом поддается математическому расчету – погода. Суровая и малоснежная зима 1890–1891 годов принесла неурожай и голод в Поволжье и Черноземье, беду усугубили эпидемии тифа и холеры. Свалившуюся нагрузку даже неизменно поражавший всех работоспособностью Вышнеградский до конца выдержать не смог: после «удара», как тогда это называли, в августе 1892 года он оставил пост и почти отошел от дел. Он успел многое – другому, как говорится, хватит на несколько жизней. Недоброжелателям осталось лишь вспоминать его ловкие комбинации в мемуарах, историкам – собирать по крупицам факты об одной из главных фигур российской экономики позапрошлого столетия. Подробная биография Ивана Вышнеградского, кстати, до сих пор не написана.
Владимир Хозиков
