Как горожане стали сельскими печниками
Идея печного бизнеса появилась у Елены Чугуновой и Александра Сазанова более десяти лет назад: вместе с решением поселиться с детьми за городом.
Семья из Петербурга обосновались в Грузино, что во Всеволожской районе Ленинградской области. Поближе к «печкам-лавочкам» увидела проблемы отопления в индивидуальных домах сельской местности – следовательно, и перспективный рынок.
«Оказавшись в загородном доме, мы вплотную заинтересовались отоплением и всем, что связано с печами и каминами, – рассказал о начальном этапе семейного дела Александр. – Первый маленький цех обустроили в сарае, заказчиками были частные клиенты. Создали сайт, находили покупателей через интернет. Со временем расширялись – сняли небольшой офис на Торжковской улице, недалеко от метро «Черная речка». Стартового капитала не было – удалось собрать деньги разве что на первую аренду».
«Все было интересно и ново, – вспоминает Елена. – При хорошем спросе на «печную» продукцию не было такой конкуренции как сейчас».
«Нынче труднее по многим факторам, – считает Александр. – Сегодня кризис не позволяет нам брать кредиты – в этом большая сложность. Хотя прежде – в 2009, 2010 и даже в 2011 годах делали это легко. Банки сами предлагали деньги, и мы соглашались, потому что средства нам были нужны – особенно в межсезонье. То, что нам под силу сейчас, банкам неинтересно – мы слишком маленькие. Для нас два-три миллиона – большие деньги, а для банкиров – копейки. К тому же нужны поручители, а где их возьмешь: у партнеров по горло своих проблем».
Работоспособные компании, говорят супруги-предприниматели, постоянно находятся под «всевидящим» контролирующим оком. В отличие от неофициальных фирм-однодневок, «размывающих» рынок, бегающих от налогов, игнорирующих бухгалтерию и отчетность.
«Однодневки неуловимы, а закон, призванный способствовать легализации малого бизнеса, неоправданно осложняет наше существование, – полагает Александр. – Нельзя сказать, что проверяющих слишком много. Но логичнее строго контролировать, скажем, открывшиеся «на минуточку» фирмы или интернет-магазины с одним сотрудником, чем из-за какого-то мелкого недочета штрафовать честного предпринимателя».
Проблемы связаны и с введением обязательных кассовых аппаратов. Продажа печей, дымоходов, каминов – дело принципиально отличное от приобретения, скажем, пирожка в булочной.
«Мы можем пробить по новым кассовым аппаратам только товар, имеющийся в наличии. А каким образом провести тот, который заказываем, неясно, – говорит о наболевшем Александр. – Четкого ответа на этот вопрос даже у самих налоговых инспекторов нет. Производств много, и проблемы у всех аналогичные. Продавцы кухонной мебели, например, тоже в недоумении: размеры, расходные материалы – все это очень индивидуально».
В компании около 20 сотрудников, возраст работающих – от 25 до 35 лет.
Елена и Александр называют печной бизнес специфическим. Тех, кто приходит, им приходится обучать не менее двух – трех месяцев. Менеджеру по продаже печей и каминов (продукция представлена в центральном офисе и четырех магазинах) и даже кладовщику требуются специальные знания, подчас не меньшие, чем сварщику и жестянщику на печном производстве.
«Выживаем преимущественно за счет того, что производим собственную продукцию, – продолжает Александр. – Наладили свою линейку дымоходов и печей, осваиваем тонкости разработки и изготовления флюгеров. Кроме того, продаем чужие модели печей и каминов. Дивидендов нам это пока не приносит, но служит заделом для будущего. Если мы переживем этот кризис, то к следующему будем точно готовы. Если нет спроса на дымоходы, у нас есть печи, если не нужны печи, можем предложить флюгера. В стадии разработки сейчас линейка садовой утвари. Объемы производства зависят от сезонности».
Персонажей для флюгеров Александр придумывает самолично, чтобы не нанимать художника. Пока в арсенале кампании – 15 типажей. Продаются один-два флюгера в неделю.
Материалы для производства приобретаются не только в России. Для печи собственного изготовления потребовалось больше пяти поставщиков, рассказывают супруги: «Металл, жаростойкие материалы, краска, стекло – все это приобретаем у разных поставщиков, и, увы, основные комплектующие – зарубежные. Метал черный в печи – российского производства, футеровка (защита топки) – китайская, стекло и краска – из Германии, шнур – из Англии. А главные составляющие дымоходов – тайваньские, китайские и бразильские».
«Конкурентов много: на фоне кризиса иные кампании размножаются делением. Грубо говоря, крупная фирма располагает пятнадцатью магазинами, партнеры ругаются, делят бизнес, и фирм становится, скажем, две, а магазинов уже тридцать. А клиентов при этом вдвое больше, к сожалению, не становится», – разводит руками Александр.
На пороге летнего дачно-отпускного сезона, по мнению предпринимателей, важен разговор о безопасности дымоходов, печей и каминов. «В большей степени, чем от изготовителей, безопасность зависит от специалистов, монтирующих оборудование, от самих владельцев домов и бань. Многие заказчики думают, что достаточно приобрести печь или камин, и они встанут так, как им хочется – особых усилий для этого не потребуется, – поясняет Александр. – Некоторые клиенты даже не понимают, что к камину должен прилагаться дымоход. Мы выпускаем надежную продукцию, которая сертифицируется и отвечает определенным нормам. Но людям должны быть разъяснены правила безопасности. Например, то, что печь нельзя расположить просто на деревянном полу – необходим постамент. Стены, прилегающие к печному оборудованию, перекрытия – все это имеет значение. Что касается дымоходов, то надо знать следующее: рынок наполнен контрафактной продукцией, и надо при помощи грамотных консультантов проверить параметры: достаточной ли он высоты, как работает отопительный агрегат. Следует обращаться в профессиональные монтажные организации, а не к дяде Васе-соседу. Монтаж сейчас стоит от пятнадцати тысяч и выше, но это те деньги, которые уберегут от опасных ошибок».
У Елены и Александра – трое сыновей: Федор, Степан, Тимофей. Младшему – три года, старшему – шестнадцать. Свое дело, как семью, они строили по «кирпичику», покупку каждого станка воспринимали как праздник. На начальном этапе станок стоил примерно столько же, сколько новый автомобиль российского производства: даже на самый простой требовалось 150-200 тысяч рублей. Перечисляют пополнения производственных фондов: «Трехвалковая машина, станок контактной сварки, и, наконец, последнее ценное приобретение, очередной «кирпичик» – плазморез. Хотели еще приобрести дорогой сварочный аппарат стоимостью в 2,5–3 миллиона рублей, но помешал кризис. И все равно лелеем надежду, что случится эта отложенная на время радость».
