ЛОВУШКА ДЛЯ СТАЛЬНОГО КОРОЛЯ
Впервые об опытах управляющего Златоустовской оружейной фабрикой подполковника Павла Матвеевича Обухова в Петербурге узнали вскоре после Крымской войны. Тогда Россия начала закупать стальные орудия у прусского металлурга Круппа, уже имевшего репутацию «стального короля» Европы, и примерно в то же время в столицу стали поступать донесения об опытах, которые по собственной инициативе проводил на Урале офицер-металлург.
Уральское золото
Командированный из Петербурга на уральские заводы для изучения металлургического производства поручик Русилович в марте 1858 года прислал начальству восторженный отзыв о работах Обухова. «Относительно отливки орудий большого калибра из Обуховской стали можно утвердительно сказать, что и в этом Подполковник Обухов успеет наравне с Круппом, а в дешевизне превзойдет последнего, – писал офицер. – И если до настоящего времени мы не видим ни бомбовых, ни шестидесятифунтовых пушек, отлитых из Обуховской стали, то все-таки не можем винить ни изобретатели, ни его изобретение, когда мы знаем те микроскопические денежные средства, которыми вправе располагать Златоустовская стальная фабрика».
Столь же высоки были оценки другой продукции: «Превосходные качества холодного оружия и кирас, приготовляемых из Обуховской стали, и их дешевизна ясно убеждают нас в том, что Русское Правительство в этом деле не имеет надобности прибегать ни к Круппу, ни к другим иностранным фабрикантам стальных изделий». И далее: «Испытанные ружейные стволы из Обуховской стали указывают, что и на это дело найдется материал у нас, ни в каком случае не хуже Крупповской стали».
Высокое начальство, правда, встретило рапорт с изрядным скепсисом. Высокие чины из Военно-ученого комитета, обсудив его, заключили, что «при всем своем уважении к занятиям Подполковника Обухова по приготовлению литой стали» они никак не могут разделить «мнения Поручика Русиловича насчет превосходных качеств холодного оружия и кирас из Обуховской стали и насчет уверенности в возможности отливки из нея орудий большого калибра, не уступающих Крупповским». Весомых аргументов, правда, в подтверждение столь прохладного отзыва не было высказано: ссылались в основном на то, что изобретения Обухова еще недостаточно изучены и испытаны.
Первое 12-фунтовое орудие из обуховской стали появилось в 1860 году. В ноябре его привезли в Петербург для сравнительного испытания с пушками иностранных заводов. Опыты продолжались несколько месяцев, в марте 1861 года присутствовать на них пожелал император Александр II.
Очевидцы так описывали встречу царя и металлурга. Выйдя из экипажа, Александр II осмотрел орудие и спросил стоявшего рядом Обухова: «Уверен ли, что твоя пушка выдержит испытание?» «Вполне, Ваше Величество, – глазом не моргнув ответил Обухов. – Могу, если прикажете, сесть во время стрельбы на ствол».
От предложенной «гарантии» царь отказался, но и без эффектного трюка опыты закончились полным успехом. Суммарно обуховская пушка выдержала вдвое больше выстрелов, чем иностранные конкурентки, и годом позже на Всемирной выставке в Лондоне получила золотую медаль как лучшее в своем роде изделие.
Три товарища
Теперь об Обухове знали, кажется, все, и можно было внедрять технологию – строить на ее основе крупное предприятие. Обосновавшись в Петербурге, металлург вскоре нашел союзника – Николая Путилова, предпринимателя, также занимавшегося литейным производством, который, правда, не имел собственного капитала, зато располагал обширными связями в Морском министерстве. В мае 1862 года вопрос о новом пушечном производстве обсуждался в Адмиралтействе на заседании специального комитета, в который, наряду с флотскими чинами, вошли представители военного и горного ведомств. В итоге было принято решение поддержать строительство орудийного завода.
Для Обухова это был момент триумфа: труд всей его жизни наконец получил достойную награду, его поддержали на самом верху, он был знаменит, а дальше открывались грандиозные перспективы, ведь армии и флоту требовались тысячи пушек. Простой офицер получил возможность быстро стать состоятельным человеком: за изобретение ему полагалось денежное вознаграждение в виде 35 коп. с каждого пуда отлитой по его технологии стали – при том, что даже самые маленькие пушки весили больше 100 пудов.
Выбранная схема организации предприятия выглядела надежной. Государство обещало поддержку не только заказами, с самого начала сулившими несколько миллионов руб., но и земельным участком в окрестностях столицы для возведения цехов. Поскольку деньги еще только предстояло заработать, Обухов и Путилов привлекли к делу компаньона, купца первой гильдии Сергея Григорьевича Кудрявцева, более 10 лет зарабатывавшего строительством военных кораблей. В то время кораблестроение стремительно становилось из деревянного железным, и Кудрявцеву в мире новых технологий места не было. Зато у него имелся солидный капитал, который можно было выгодно разместить.
В мае 1863 года на выделенной под производство территории появились первые рабочие. «Товарищество Обуховского сталелитейного завода» было основано.
Технология «на вырост»
Опытных сталеваров в Петербурге того времени не было, поэтому Обухов организовал переезд в столицу опытных мастеров с Урала. Приехало около 50 литейщиков. На новом месте им обеспечили особые условия: квартиры в новых каменных домах, жалование почти втрое выше, чем у обычных рабочих.
15 апреля 1864 года после молебна и освящения мастерской на территории завода была произведена первая отливка стали. Работа пошла и развивалась успешно, однако вскоре выяснилось, что создатели предприятия еще на стадии планирования допустили крупный просчет, на который, скорее всего, в эйфории от первых достижений не обратили внимания.
Проблема была в том, что технология, созданная Обуховым, обогнала развитие российской промышленности. Чтобы превратить отливки из первоклассной – возможно, лучшей на тот момент в мире – стали в пушки, требовалось металлообрабатывающее производство, для которого в России просто не было оборудования. Заказ станков за рубежом требовал громадных вложений и, что в тех обстоятельствах было не менее затруднительно, многомесячного ожидания поставок.
Болванки, отлитые в течение первого года работы завода, нечем было отковывать. 35-тонный паровой молот, заказанный в Англии, прибыл в Кронштадтский порт спустя два с половиной месяца после первой плавки, а на его установку и запуск потребовалось еще около полутора лет. За это время предприятие выпустило всего несколько пушек малого калибра, а принципиально важный заказ Морского министерства не выполнялся вообще.
Что еще хуже – развитие потребовало куда больше денег, чем было у компаньонов. А контрактные сроки поджимали. Уже к концу 1864 года завод должен был освоить новую технологию – производство пушек, заряжающихся с казенной части. Начальник Ижорского завода полковник Зарубин поехал к Обухову – обсудить, можно ли силами нового предприятия изготавливать такие орудия. Результат совещания оказался неутешительным. Металлург скрупулезно перебрал возможности имевшихся у него станков, и оказалось, что одну из трех необходимых базовых операций они выполнить все-таки не смогут. Так всего через два года после основания завод оказался на грани банкротства.
Государственный «переворот»
Выручить смогла государственная ссуда, вопрос о выделении которой положительно решил император. Однако, вкладывая новые средства в развитие частного предприятия, правительство поставило условием передачу ему контрольного пакета паев товарищества. Выбора не было, поэтому Обухов, Путилов и Кудрявцев согласились с предложенным вариантом: власть на заводе переходила в руки назначаемого Морским министерством начальника, а трое основателей превращались в его советников, получая при этом три из пяти мест в новом правлении.
Первым государственным управляющим завода стал капитан-лейтенант Александр Александрович Колокольцев, уже имевший немалый опыт работы с промышленными предприятиями (в течение нескольких лет он курировал исполнение российских военных заказов на английских заводах). Обухов, избавленный от организационных неурядиц, вскоре отошел от дел. Говорили, что «железного человека» с Урала утомили не столько трудности, к которым он привык, сколько невыносимо промозглый климат «северной Пальмиры». Впервые за многолетнюю службу он мог позволить себе продолжительный отпуск и путешествие на юг. В дороге, в крохотном молдавском селе Петро, он и умер – ровно 150 лет тому назад. Основанный же им завод по-прежнему является одним из лучших оружейных производств России и носит имя своего основателя.
Владимир Хозиков
